Английский по-человечески

«Пятиминутка ненависти» – почему у нас не умеют говорить по-английски?

Как вы полагаете, почему действительно (без шуток) умные русские люди часто не говорят по-английски? Изучая этот язык 11 лет в школе, а затем еще пять лет в институте? Сдав экзамен по кандидатскому минимуму в аспирантуре на «5»? Прекрасно – на уровне написания романов – владея своим родным языком? Казалось бы: прекрасное владение русским, осознавание его структуры, синтаксиса должно давать в этом случае некоторые преимущества? Однако нет – в реальности мы этого не наблюдаем. Почему? Потому что дело тут совсем не в количестве запомненных слов и не в потраченных часах: русский и английский (относясь к одной индоевропейской семье) принадлежат к разным «типам» языков, а система обучения в наших школах и ВУЗах организована таким образом, что мостик через эту лингвистическую пропасть не перебрасывается. То есть, как правило, никто толком и не учит формулировать по-английски. В результате в лучшем случае у нас по-английски «читают», а нарабатываемые годами обороты и конструкции, с помощью которых в своем родном языке человек выражает мысли, простаивают без дела. Применять их для разговора на английском просто не учат. А чему же тогда учат? – спросите вы. Учат применять простейшие шаблоны, зачастую, еще и банально неправильные.

Итак, «родные» способы выражения своей мысли, которые каждый из нас нарабатывает всю жизнь, оказываются просто выброшенными на помойку. Ведь при устоявшемся способе обучения английскому языку именно этих способов нас и стараются лишить, убеждая, что «это непереводимо» и «другой язык предполагает совсем другие способы выражения». А это означает, ни много ни мало, лишение своего «стиля», необходимость подбирать грубые и зачастую «корявые» структуры, неадекватные нюансам выражаемой мысли. В общем, делают высокообразованного человека лингвистическим «гастарбайтером», который объясняется в стилистике «моя твоя не понимай» – и именно так (поверьте) воспринимается носителями. И в Лондоне, и в Сиднее, и в Нью-Йорке.

И все это вместо того, чтобы передать ученику сам аппарат «трансформации» наработанных уже в родном языке структур, делающий их пригодными для вхождения в пространство английского. Так вот. Именно это мы и собираемся сделать. Построить «эмулятор», позволяющий без потери функциональности передавать мысль, выраженную на родном языке. Дать аппарат трансформации. Выполнить, наконец, за учителей их работу. Донести английский по-человечески.

В нашем подходе не будет всех этих бессмысленных «школьных примеров» типа «I live in London», «My name is Boris». Не будет вызывающих вежливое недоумение натужных «бонковских» диалогов «comrade Petrov with comrade Ivanov». С другой стороны, мы не станем навязывать и другую крайность – подход Мёрфи, английский на английском и для англичан (only), построенный по принципу «бросим их в бассейн чужого языка, а когда научатся плавать – нальем туда воду».

Постараемся мы также избежать и третьей опасности – расплодившихся в последнее время «супершкол» обучения английскому за два дня во сне посредством «речекряка» и звукоподражаний. То, что политкорректно можно обозначить как «английский для олигофренов».

Наш подход актуален для русскоязычных (и, возможно, чуть шире – славяноязычных) носителей, знающих английские слова. Мы не претендуем на пособие, способное обучить английскому китайца или испанца. Нет, нет и еще раз нет. Only Russians, only hardcore.

Это дает ряд преимуществ, но также и накладывает определенные ограничения, создавая проблемы. Самая большая проблема, конечно же, заключается в том, что английский и русский – достаточно сильно отличающиеся друг от друга языки. В первую очередь, синтаксически. Именно поэтому мы будет предельно тщательно и даже придирчиво концентрироваться на отличиях русского и английского, объясняя их и выстраивая мостик для понимания, позволяющий преодолеть пропасть лингвистического расхождения.

Приготовьтесь: это не просто очередной учебник с сотней унылых таблиц. Это настоящая реконкиста – «отвоевание» английского языка с позиций «русского» языкового менталитета, спецоперация по завладению им. Если хотите – лингвистическая война за право владения реальными синтаксическими структурами, обеспечивающими fluent speaking.

Итак, на этой оптимистичной ноте мы и начнем наше маленькое лингвистическое путешествие.